Кавалерист слова
В знаменитой антологии Ежова и Шамурина 1925 года Демьяну Бедному отдано больше страниц, чем любому другому поэту, включая Блока, Есенина и Ахматову. Таков был его авторитет в то время. Демьян Бедный был помещён в раздел «Пролетарские поэты», хотя из самой подборки видно, что сельские или казачьи мотивы ему ближе, чем заводские реалии.
И в самом деле, к рабочему классу он имел не больше отношения, чем «пролетарский поэт» Маяковский. Но Маяковский был дворянином, а Ефим Придворов, как звали поэта на самом деле, родился в крестьянском сословии, хотя ни отец, ни мать сельским хозяйством не занимались. Семья была неблагополучной: отец - неудачник, а мать и вовсе, по признанию самого поэта, «б****». Обоих родителей объединяло увлечение алкоголем.
А тем не менее, мальчик не пропал в жизни. Сначала - военно-фельдшерская школа в Киеве, потом - Санкт-Петербургский университет. Помогла протекция великого князя Константина Романова, он же поэт К.Р.; есть разные версии, почему рослый красивый парубок так глянулся члену императорской семьи, но не будем касаться слухов - даже тех, которые сам Демьян Бедный не без удовольствия распространял.
Первые опубликованные стихи 16-летнего автора уже демонстрировали его склонность к пропагандистской работе:
Звучи, моя лира, я песню слагаю
Апостолу мира, царю Николаю.
На учёбу в университет он также прибыл без всякого желания бунтовать против власти, но имперская столица в эпоху первой русской революции мало располагала к лояльности. Заразился революционной бациллой и Ефим. Стихи тоже стали другими, в них зазвучала характерная для тогдашней интеллигенции народная боль.
Демьян Бедный - не модернистский поэт. С поэтами Серебряного века он всего лишь делит эпоху на правах соседа. Образцами для юного Ефима Придворова были крестьянские поэты Алексей Кольцов и Иван Никитин, автор «Конька-горбунка» Пётр Ершов, Семён Надсон. Сюда же следует добавить и Тараса Шевченко, хоть тот и писал по-украински; вообще в Демьяне Бедном, выросшем в полуукраинской среде, было много от типичного малоросса.
С символистами Блоком и Белым он бы сошёлся разве что в любви к Некрасову.
Однако даже с современными ему певцами деревни он ходил разными путями. Сергей Есенин, оказавшись в Петербурге, пошёл знакомиться с Мережковским и Гиппиус, Николай Клюев бывал у Блока. А Ефим Придворов отправился за признанием не в башню Иванова, а в журнал «Русское богатство».
Этот журнал, в то время руководимый Н.К. Михайловским, был народническим, а значит, антимарксистским. Печатал он, по отзыву Осипа Мандельштама, «тарабарскую поэзию» с гражданскими мотивами. Студенту Придворову это подходило идеально. В самом деле, куда ещё можно было понести такие стихи?
Бывает час: тоска щемящая
Сжимает сердце... Мозг - в жару.
Скорбит душа... Рука дрожащая
Невольно тянется к перу...
В редакции шефство над молодым поэтом взял потрёпанный жизнью народоволец Пётр Якубович (Мельшин). С ним и его женой Ефим подружился, бывал у них дома в Удельной. Но «Русское богатство» печатало его мало, ждать публикации приходилось долго, поэтому Придворов искал выходы на другие издания. Решающим в его судьбе стало знакомство с Владимиром Бонч-Бруевичем, составителем популярного в то время сборника «Избранные произведения русских поэтов». Это было, после отхода от монархизма, второе идейное ренегатство поэта, поскольку Бонч-Бруевич был большевиком. И в 1911 году нашлось издание, которое стало печатать Придворова охотнее, чем «Русское богатство». Это была газета русских социал-демократов «Звезда».
И с этого момента Придворов расстаётся с дряблой интеллигентщиной и становится, по его собственным словам, «присяжным фельетонистом большевистской прессы». Это не было трудно для него. В отличие от Маяковского, он на горло своей песне не наступал. У Маяковского было самосознание лирика, он всегда держал в голове любовную тему. Даже после двухлетней каторги «Окон РОСТА» и успеха «Прозаседавшихся» и других сатирических стихов для «Известий» Лиля Брик, хоть и буквально шантажом, всё-таки выдавила из него «Про это» - отчаянную поэму о любви и смерти, почти не содержащую никаких пропагандистских ноток.
А молодому Придворову ещё Якубович-Мельшин объяснил, что рождён он не для лирики, а для гражданского пафоса. Поэт рано женился, но стихов жене не посвящал. В 1939 году женился вторично, но ничего вроде пастернаковского «Второго рождения» мы у него не найдём. Сам он в тридцатые годы упоминал о какой-то тайной тетради лирики, но перед войной эта тетрадь была уничтожена. В результате никакой отдельной темы «Демьян Бедный – пропагандист» мы рассмотреть не можем; вся его жизнь в литературе - это и есть пропаганда.
Газета «Звезда» была непосредственной предшественницей «Правды», а с момента, когда появилась «Правда» (1912 год), стихи поэта, который отныне навсегда становится Демьяном Бедным, публикуются почти в каждом её номере. В том же году он вступает в партию большевиков. Тогда же он осваивает басенный жанр, и его первая книжка, выпущенная в 1913 году, так и называлась – «Басни».
Тогдашнему литературному положению Демьяна было трудно позавидовать. В то время как «бражники и блудницы» из поэтической богемы тусовались в «Бродячей собаке», а футуристы гастролировали по стране, он трудился в газете, которую то конфисковывали, то штрафовали, то закрывали, вынуждая выходить под другими названиями, а перед Первой мировой войной и вовсе запретили. Впрочем, во время войны хитрый мужик Демьян, не бросая сочинение агиток, сделал некоторую карьеру, став заведующим Рабочим отделом Центрального военно-промышленного комитета (в этом отделе составляли списки квалифицированных рабочих для освобождения от призыва - самое правильное место для ярого пораженца).
С победой большевиков настала горячая пора в его творчестве, ведь гонимая «Правда» вдруг стала главной официозной газетой, а в Петрограде появилась ещё и «Красная газета», в работу которой поэт тут же включился. Пока Маяковский ещё только искал подходы к новой власти, Демьян уже вовсю бомбардировал страну своими агитками. Важным человеком стал Демьян. Вместе с советским правительством в марте 1918 года он переезжает в Москву и получает квартиру в Кремле. Кремль тогда не был похож на диснейленд, из развлечений только казни (на расстреле Фанни Каплан Демьян присутствовал) и стрельба по воронам (любимое занятие латышских стрелков). Об этих воронах поэт написал, может быть, лучшее своё стихотворение.
При свете трепетном луны
Средь спящей смутным сном столицы,
Суровой важности полны,
Стоят кремлевские бойницы, —
Стоят, раздумье затая
О прошлом — страшном и великом.
Густые стаи воронья
Тревожат ночь зловещим криком.
Всю ночь горланит до утра
Их черный стан, объятый страхом:
«Кра-кра! Кра-кра! Кра-кра! Кра-кра! —
Пошло все прахом, прахом, прахом!»
О, воплощенье мертвых душ
Былых владык, в Кремле царивших,
Душ, из боярских мертвых туш
В объятья к черту воспаривших!
Кричи, лихое воронье,
Яви отцовскую кручину:
Оплачь детей твоих житье
И их бесславную кончину!
Кричи, лихое воронье,
Оплачь наследие твое
С его жестоким крахом! Крахом!
Оплачь минувшие года:
Им не вернуться никогда.
Пошло все прахом, прахом, прахом!
Но статус поэтического голоса партии не позволял засиживаться в столице. Советская республика оказалась в кольце фронтов, и Демьян Бедный в августе 1918 года едет на фронт, под Казань. А на фронт - это значит к Троцкому. Он получает отдельное купе в бронепоезде Троцкого. Выступает с Троцким на митингах. По заданиям Троцкого пишет стихи для листовок. Листовки разбрасывают с аэропланов (однажды Демьян лично это делал), они даже служат пропуском для белых, желающих сдаться. Появляется в его стихах и сам Лев Давидович.
Товарищи. Вчера.
Вас Троцкий чаровал бодрящими словами.
Наш красный вождь прощался с вами
На ваше мощное ответное «УРА».
Через два десятилетия поэт совсем иначе отзовётся об этом человеке.
Иуды Троцкого бородка
Обмокла бешеной слюной.
Гад этот мерзостный — находка
Фашистам, бредящим войной.
Впрочем, ничего личного. Демьян мог льстить, угождать отдельным «красным вождям», но предан был только партии большевиков. Партия сказала - и вождь превращается в иуду.
Прежде чем говорить о стилистике демьяновых агиток, стоит понять, в чём разница между Демьяном Бедным и Владимиром Маяковским как поэтами-пропагандистами в период Гражданской войны.
Маяковский работал в тылу. Для него центром приложения сил были «Окна РОСТА». Демьян Бедный часто ездил на фронт; со временем ему выделили личный вагон («Разжигатель неуемный, я кочую по фронтам, мой вагон, дырявый, темный, нынче здесь, а завтра там»); иногда он приглашал в свой вагон беспризорников, путешествовавших зайцем, кормил их, поил чаем и сдавал в детские колонии.
«Окон РОСТА» Демьян тоже не миновал и даже несколько преувеличивал свою роль в этом проекте: «Мы с Маяковским так работали, что временами казалось — нас только двое». Однако важнейшими заказчиками плакатов, выходивших с текстами Демьяна, были такие организации как Литературно-издательский отдел Главного политического управления Красной Армии (ГлавПУР) и Агитационно-просветительский отдел Всероссийского бюро военных комиссаров.
Маяковский сам придумывал темы плакатов, сам рисовал и сам писал стихотворные тексты. Демьян занимался только текстами. Ему часто приходилось оперативно писать стихи к уже готовым плакатам. Хотя и сами художники с удовольствием иллюстрировали его хлёсткие тексты.
Наконец, различалась и целевая аудитория. Маяковский работал главным образом для городского читателя, а агитки Демьяна Бедного были нацелены на крестьянскую массу, тем более что и Красная Армия в основном состояла из неё же.
Отсюда и стилистические особенности демьяновских агиток. Он берёт за образец народный стих, близкий ему с детства: раёшники и побывальщины, сказы и песни, частушки и былины.
И это работало. Вероятно, Демьян Бедный был самым эффективным поэтом-пропагандистом всех времён и народов. Можно не верить большевистским оценкам, но вот мнение врага, монархиста Пуришкевича: «Среди вас, большевиков, для нас, монархистов, опасных людей только двое. Это — Ленин, который сумел так быстро организовать и заострить, хотя не с того конца, такую цепкую власть, и Демьян Бедный, который сумел своими агитками пролезть под каждую солдатскую шкуру глубже, чем все наши декреты и прокламации».
Обращаясь к крестьянам, поэт не мог не касаться тем дезертирства и мобилизации. Им были посвящены, например, поэма «Митька-бегунец:, на основе которой сделал плакат неизвестный художник, и стихотворение «Кулацкий плач», которое напечатано на плакате К. Спасского «Запись в Красную Армию». Сюда же относится и стихотворение «Проводы» («Как родная меня мать провожала…»), которое не раз появлялось на плакатах даже после окончания Гражданской (к примеру, на плакате А. Куликова 1928 года). Оно стало народной песней, и, видимо, именно её имел в виду Сергей Есенин, когда не без зависти писал о сельских комсомольцах, которые «поют агитки Бедного Демьяна». Кто говорит, что Демьян - так себе поэт, тот пусть попробует придумать народную песню.
Надо сказать, что народная поэтика Демьяна Бедного, соединяющая консервативную форму и революционное содержание, диктовала стилистику и художникам, которые с ним работали. Они, как правило, выбирали стилистику дореволюционного лубка, более понятную людям, едва освоившим грамотность. Таковы плакаты Александра Апсита «Обманутым братьям (в белогвардейские окопы)», Виктора Дени «Капитал» и «Деникинская банда». Чуть динамичнее построен плакат Дени «На могиле контрреволюции» (1920), подводящий итог противостоянию красных и белых.
Сошлись у дорогой могилы.
Пролить слезу буржуй и поп,-
Все их надежды, все их силы
Ушли, уходят в «братский» гроб.
Где генералы, адмиралы,
Почет и пьяное житье?
Пропала сила, все пропало,
И жутко кличет воронье.
Два друга вспоминают с болью
Разгром последнего царька:
«Ах! Слишком быстро тешет колья
Красноармейская рука!»
Рыдает поп, буржуй рыдает
И под могильный нудный вой
Тихонько слезы утирает
Архангел их городовой.
Гражданская война сделала Демьяна Бедного самым популярным поэтом России, принесла ему - в годы разрухи - миллионные тиражи, а в 1923 году вышел приказ Л.Д. Троцкого, в котором говорилось: «Демьян Бедный — меткий стрелок по врагам трудящихся, доблестный кавалерист слова, награжден ВЦИК — по представлению РВСР — орденом Красного Знамени». Вот таким языком писались тогда приказы высших лиц государства.
Но и после наступления мира Демьян Бедный не собирался складывать своё плакатно-поэтическое оружие - и персонального вагона не отдал.
Игорь Караулов